Из тонких плашек редкой древесины,
Среди опилок, в мастерской убогой,
Рождалась скрипка с талией осиной,
Дитя таланта Мастера и Бога.

И запах лака приторный и горький
В себе таил великие секреты:
У старого Антонио в каморке
Рождалась скрипка… И её с рассветом

Великий Мастер вынес на террасу,
Чтобы дитя просохло от рожденья.
А сам, не спавший за ночь даже часа,
Прилёг и погрузился в сновиденья.

И видел он во сне, как вся Кремона
Рукоплескала этой новой скрипке,
Как пальцы музыканта искушённо,
Дрожа, блуждали её станом гибким.

Смычок коснулся девственного тела,
Трезвучием сорвал её одежды,
И скрипка изумительно запела,
Как ни одна из тех, что пели прежде…

Она рыдала в сладком полутоне,
Сливались звуки в двуголосьи страстном;
Смычок взлетает вверх и плавно тонет…
И говорит ей: Боже! Ты прекрасна!

Звучит её податливое тело,
Она и плачет, и поёт, и стонет!
От звуков низких, вязких, чёрно-белых
До высочайших – в ярко-красном тоне.

Очнулся мастер. Глаз не открывая,
Сказал тихонько: ты прекрасно пела…
А если пела – значит ты живая.
И встал. Болело старческое тело.

Жила Кремона в ежедневном быте,
Кричали продавцы воды фруктовой,
Маэстро убирал свою обитель,
Чтоб приступить к рожденью скрипки новой.

А через триста лет в огромном зале,
В составе знаменитого оркестра,
Две скрипки пели. Зрители не знали,
Что эти скрипки пели для Маэстро…