Утро начинается задолго до звонка будильника, окутывает предрассветной темнотой и холодом за пределами шерстяного пледа (Аллен привычно нервно пытается убрать от лица бахрому по его краю). Глаза щиплет, будто Аллен не закрывал их всё это время и глазные яблоки теперь высохли к чёртовой бабушке. Он зажмуривается, с нажимом трёт веки пальцами и выбирается из постели, укутываясь в плед ещё сильнее. Нещадно хочется курить. Аллен с трудом нашаривает ногами тапки (один под диваном, второй посреди комнаты), выходит, попутно врезаясь плечом в дверной косяк, на кухню, включает чайник и идёт чистить зубы.

После второго глотка крепкого до вязкости чая Бреннан присылает сообщение о том, что на работу больше не выйдет. Аллен высказывает телефонной трубке всё, что думает об этом гадёныше, не стесняясь в выражениях, а потом набирает ответ.
Хорошо. Забери свои вещи, как будет время.
Аллен делает себе мысленную пометку: никаких больше студентов. Бреннан был четвёртым за последние полгода. И после завтрака звонит Келли, чтобы упросить её выйти сегодня на работу. Женщина тяжело вздыхает в трубку, ломается немного, но всё-таки соглашается прийти в четыре. Уже хорошо.

Поставка запаздывает и, будь на сегодня у Аллена помощник, это не было бы критично. Водитель фургона, быстро смекнув что к чему, помогает занести ящики и, после того как Аллен подписывает его копию накладной, уезжает на следующую точку. Расставив ящики на складе, Аллен выкуривает очередную сигарету и, пока ещё есть время, садится за составление заказа бытовой химии.

После открытия день становится неторопливым, как и музыка в плей-листе, который Аллен запустил на ноутбуке. Люди приходят и уходят, в основном все знакомые, завсегдатаи. Один раз только  заглядывает женщина, которую Аллен раньше не видел, да и то лишь для того, чтобы мучительно стесняясь спросить разрешения воспользоваться уборной. Прежде чем уйти, она долго рассыпается в извинениях и благодарностях, и Аллену хочется её прибить - настолько раздражает.
Ещё одно новое лицо появляется в пабе ближе к вечеру. Аллен в очередной раз отвлекается на мягкий звон дверного колокольчика, на секунду перестав натирать стойку тряпкой, поднимает глаза на застывшего в дверях парнишку. Хотя одет он обычно, навскидку ему можно дать около семнадцати, так что это напрягает. Выяснять, где этот ребёнок "забыл паспорт" совершенно не хочется, как и получить штраф за продажу спиртного несовершеннолетнему.
- Ты заходишь или нет? - интересуется Аллен у парня, всё ещё застрявшего на пороге, и в голосе его слышно лёгкое недовольство. Тот сразу оживляется и, подойдя к бару, забирается на стул. И просит полпинты какого-нибудь светлого пива.
Какого-нибудь. О'Риордан усмехается и смотрит на пацана исподлобья. Школьник-турист, решивший, что уже дорос до того, чтобы выпивать. Он убирает тряпку и наливает стакан спрайта. Поставив его перед парнем, говорит в ответ на его вопросительный взгляд:
- Продажа алкогольных напитков несовершеннолетним запрещена законом.

Отредактировано Allen O'Riordan (29-10-2018 22:04:42)

Кругом обман, куда ни плюнь. Аллен смотрит на фотографию парнишки в паспорте, который тот суёт ему под нос, пару секунд высчитывает по дате рождения возраст, кивает и извиняется за недоразумение. И меняет стакан с лимонадом на кружку светлого немецкого лагера. Парень, оставшись за стойкой, сначала вертится, разглядывая паб и его посетителей, а потом снова обращается к Аллену, принявшемуся было дальше начищать стойку, расспрашивая чем отличаются сорта пива, какое чаще берут, а какое наоборот мало кому приходится по вкусу. Аллен смотрит на него (как там было написано? Юджин?) мрачно.
- Технологией приготовления они отличаются.
Дверной колокольчик снова звенит и в помещение вваливается пожилой мужчина в засаленной спецовке. Аллен приветствует его кивком головы и спрашивает, когда гость подходит к стойке:
- Как обычно?
- Конечно, - голос у старика хриплый и чересчур громкий. - Кто сегодня за повара? Скажи, чтобы мясо поперчили как следует.
Аллен поворачивается и кричит в сторону кухни:
- Келли, один стейк и картошку фри! Перца побольше!
Старик, смерив изучающим взглядом Юнчжэ, устало вздыхает и садится за один из столиков. Аллен, наконец-то посчитав поверхность стойки достаточно чистой, осматривается, ища чем бы ему ещё заняться. Но вся посуда уже вымыта и протёрта, пыли нигде нет и гостям пока ничего не нужно. Почти. Сидит один и выжидающе смотрит, похоже всё ещё надеется на лекцию о пиве. Аллен задумчиво кусает щёку, опирается локтями на стойку и говорит, кивая на кружку в руках Юнчжэ:
- Вот у вас - немецкий лагер, пиво низового брожения. Оно бродит при температуре от пяти до пятнадцати градусов, в некоторых случаях температуру  опускают до нуля. Эта технология была изобретена в средние века немецкими монахами...
Он ещё рассказывает, что в основном лагеры имеют достаточно мягкий вкус и в мире наиболее распространены. Объясняет разницу между ними и элями, и замечает, что у каждого вида пива есть свои поклонники.
- Даже у фруктового, чего я на самом деле не понимаю, - добавляет Аллен, пожав плечами. - Но это должно остаться между нами.
Он разве что не подмигивает заговорщицки парню, усмехнувшись. Келли выносит из кухни большую тарелку, на которой дымятся только что приготовленные говяжий стейк с гарниром из свежих овощей и картошка фри. Заметив Юнчжэ, она дружелюбно улыбается ему и кивает в знак приветствия, после чего возвращается на кухню. Аллен тем временем наливает старику тёмного, практически чёрного стаута и звонит в колокольчик, висящий в конце стойки. Старик, успевший немного задуматься, пока ждал, реагирует немного заторможенно. Подойдя к стойке, он кладёт на неё несколько потрёпанных купюр и, забрав заказ, возвращается за столик. Аллен кладёт деньги в кассу и сразу же идёт мыть руки. Это уже как рефлекс - чем чаще моешь руки, тем лучше.

Отредактировано Allen O'Riordan (31-10-2018 01:13:57)