Легкий бриз нежно перебирает своими тонкими мальчиками темные локоны, подхватывает, заставляет на короткие мгновения взмыть в воздух и защекотать изящную шею. Она смеется, ежится, плотнее запахивает тонкую вязаную кофту нежно-голубого цвета, торопливо собирает непослушные волосы в небрежный хвост, но очередной порыв снова легонько бьет в лицо, и она отворачивается, чтобы не слезились глаза. Закатное светило плавно опускается на покой, в морскую пучину, оставляя на океанской глади золотую дорожку за горизонт. Она утыкается лбом в крепкое мужское плечо, мягкую толстовку, и снова смеется. Они вдвоем, вместе, стоят на скалистом берегу и смотрят в океан, мечтают о будущем, о детях, семье, о том, что хотят дом где-то у воды, в теплой стране. Надо еще немного накопить, но любая цель осуществима, если к ней стремиться. И они стремились! Как никто другой, мчали напролом навстречу мечте. Ведь они все смогут вместе.
И ничто не сможет им помешать.

Она резко открывает глаза, стягивает с носа драную тряпку, что служила хоть какой-то защитой от песка, что осаждался в легких. Уже давно нужна новая, но... Ткань сейчас в большом дефиците. Простую рубашку можно обменять на две тушенки в консервах! Если очень надо - еще и фасоль. Одежда изнашивалась с неприличной скоростью, трепалась миллиардами песчаных осколков, рвалась ураганами, что поднимали пустынные бури.
Но защищала от солнца. Люди, растения, животные... Они все горели. Если быть на солнце дольше нужного  - вспыхнешь как факел, обрадуешь каннибалов, прокормишь еще пару человек. Она пробовала человечину - не понравилось, но тогда не было выбора, и она ела, давилась, проталкивала вставшие поперек горла куски, пыталась обмануть сознание, чтобы организм легче принял реальность... И он принял. Принял, потому что иначе - смерть.
Снова этот сон, с заливом... Она рассказывала его, часто рассказывала, прикрывая глаза и пытаясь снова ощутить соленый вкус океанских брызг на губах, запах морской воды, ласки прибрежного ветра, тепло его рук. Его не стало сразу же, как случилась катастрофа. Он был не готов, испуган, потерян, он не хотел идти дальше, не хотел искать спасения, не хотел выбраться. Тогда она еще не знала, что выхода нет, тогда она на коленях стояла перед возлюбленным, умоляя пойти с ней. Он не пошел. Испугался, ослаб,  смотрел непонимающими глазами... И она его оставила, жарко поцеловала в губы, обняла и ушла навсегда, со всеми, кто пытался найти убежище. Она знает, что его не стало - проходила мимо их старого дома и нашла в обломках знакомую руку с перстнем, что она им дарила. Он так и не сдвинулся с места, не смог заставить себя...
А она смогла. Она не была хорошим человеком и смогла выжить. Смогла пройти по паре голов, чтобы отложить свою смерть. Рассел говорил, что это напрасно, а она гордо вскидывала голову и твердила, что просто так не дастся. И он тоже не дастся. Он говорил, что они зря тратят время, что надежды нет, но... Зачем ты тогда борешься, Рассел? Вот именно.
Она не была хорошим человеком. Она делала все, чтобы выжить. Обманывала, воровала, убила... Женщину, что пыталась украсть еду для своего лежачего мужа. Она видела ее рану, она видела эти ожоги, она знала, что той осталось недолго. Так она себя убеждала,  вырывая консерву из навечно замерших рук, сжимающих трофей. Она бы не выжила - так себя убеждала Лорейн, выкуривая сигарету. Одну в месяц, но хотя бы что-то. Запас позволяет курить больше, но она себя сдерживает, превратив курение в три минуты спокойствия. Полного отречения от реальности. Она стала себе это позволять, когда у нее появился Рассел, который мог быть на страже их жизней. Они не светили своими богатствами, но все-таки обладали тем, что многие хотели бы себе заполучить, и нужно быть на стороже, чтобы не попасть в руки охотникам. Таким же, как они. Они избегали скоплений людей, только если очень нужно. В последнее время бури зачастили, приходится ночевать в одном мечте несколько дней, как сейчас. Спать по очереди... Из нее не очень хороший сторож - задремала, а могла и не проснуться. Рассел еще отдыхал, она протянула руку и невесомо коснулась его волос. Они есть друг у друга. Они доказали друг другу верность, и то, что между ними - гораздо больше, чем было у влюбленных пар раньше, до катастрофы. Вера друг в друга и полное доверие. Это гораздо ценнее, интимнее, это самое личное - так считала Лорейн и благодарила судьбу за эту встречу, тогда, когда она сама уже устала существовать. Выживать.
Он вселял веру, он шептал ей невероятные вещи, подслушанные в разных местах... Оплот. Неужели там есть спасение? Они говорили друг другу, что это бред, чепуха, выдумки сумасшедших! Но все равно шли туда, куда говорили люди. Стремились туда, где то спасение, в которое они не верят. Так ли сильно они в него не верят? Может быть, все как раз наоборот..?
Они идут в верном направлении, встречные говорят об этом месте чаще, вдохновеннее. Были те, кто говорил, что были там, но она не верила в этот бред. Даже в такое время находятся шарлатаны, что за горсть еды и сверток ткани готовы рассказать что угодно таким же фанатикам - эти люди будут всегда, словно тараканы выживают в любых условиях, но Лорейн сохраняла трезвость мысли. Это то, что позволяло ей прожить до сегодняшнего дня. Это то, что позволяет ей двигаться дальше. Это ее вера, ее религия, наука. Она позволяет себе верить Расселу, не сразу, но поверить настолько, чтобы не расставаться больше ни на час, чтобы довериться, лечь в его руки и первый раз за последнее время крепко уснуть, не сжимая ладонями нож. В первый раз она сказала: "Если ты меня убьешь, то сделай так, чтобы я не почувствовала", легла рядом, прощаясь с этим рухнувшим миром. Может быть, она бы оказалась снова на том берегу? И морской запах бы снова ударил в нос с очередным порывом ветра? Но она проснулась на том же месте, укрытая, под присмотром. В настоящем мире люди способны на все, кроме заботы.
И из всех трофеев, что у нее всегда с собой...
Он - самая ценная награда за силу.