I know exactly, what I want,
and who I want to be
Мэйди хорошо воспитала своего мальчика. Он был улыбчивым и милым ребёнком, пускай и стал после непростым подростком. Но они с этим справились и молодой человек из него вышел достойный уважения и любви. Темплмор помог ему успокоиться и повзрослеть, он вернулся в Дублин уверенным в себе с желанием сделать этот мир лучше. Вся жизнь была у Рассела в руках. Он принял её из чужих ладоней, как всякий желторотый юнец. Сердце его билось быстро, а мысли были чисты. Ещё один белый лист в рядах гарда. 
Работа приносила ему радость. Холлу и правда нравилось делать улицы города безопаснее, защищая честных граждан. Юный идеалист с горящим взглядом, упрямый, пусть и потерявший веру в героев, безвозвратно утраченную из-за отца. Он притягивал к себе взгляды прохожих, всегда улыбчивый и в свежей выглаженной форме.
Именно таким он встретил Эйрин и по наивности решил, что это судьба. Не то чтобы это была не она, но разве это был он? Рассел не знал ответа. Но не смог отвести глаз. Ей невероятно шли и платье, и улыбка. Она, казалось, светилась изнутри, ослепляя всех вокруг, как переливающийся бликами тысячи радуг на солнце алмаз. Расс твёрдо решил, что ему нужен именно он, именно этот бесценный яркий бриллиант, способный согреть взглядом кого угодно.
И он оказался настойчив. Вместе с юношеской безрассудной смелостью это дарило шанс. Также легко, как он был очарован ею, он пленил и саму Эйрин комплиментами, вниманием и заботой. Рассел старался дать ей всё то, чего не было у Мэйди, его матери, словно извинялся перед всеми женщинами мира за своего отца. Он считал, что этому не повториться. И он обязательно сделает Ри счастливой, его семья не будет знать ту боль, с которой он столкнулся подростком, когда узнал правду.
Слишком простой, но хороший, он не читал ей стихов, зато водил в кино. И покупал мороженное. Петь Рассел тоже не умел, но посвящал Эйрин так много времени, как только позволяла работа. И пусть он даже не играл ей на гитаре, зато сумел отвести в театр, хотя, конечно, совершенно ничего в этом не смыслил. Но ей понравилось, а он был этому рад, даже несмотря на то, что дремал почти треть второго акта от усталости. Дорогие рестораны он позволить себе почти не мог, но всё равно старался. Чаще это, конечно, были самые вкусные хот доги в городе или пончики, а не вино и спагетти карбонара, однако, Эйрин никогда не жаловалась. А он просто старался подарить ей весь мир, насколько мог. С его заработком и стареющей матерью выходило совсем не так, как хотелось бы, да и принц из него был неважный, но, похоже, самая прекрасная девушка в мире была благодарна за старания.
Тогда он начал откладывать понемногу с каждой зарплаты на кольцо. Пришлось сократить расходы, но это того стоило. Он хотел достать для неё самое лучшее, достойное такой красивой и доброй девушки, как Эйрин. Даже специально узнал подходящий ей размер, чтобы впечатлить. Расс ни на секунду не сомневался, что Эйрин та самая единственная. И не видел смысла терять время. Поэтому когда всё было готово, он, конечно, сразу же отправился в магазин и в тот же вечер опустился через любимой на одно колено, предлагая ей свою жизнь и всего себя. Она ответила согласием и он ещё никогда не был так счастлив, как в те мгновения!
Их домашняя, не пышная, но семейная и полная уюта свадьба запомнилась ему на всю жизнь. Холл не мог сдержать улыбки, надевая кольцо на палец Эйрин и называя её своей. Она стала миссис Рассел Спенсер Холл и это звучало здорово. Он кружил её в танце снова и снова, и снова. Они пили шампанское и перепачкались в торте. И смеялись, смеялись, смеялись. Кажется, сама жизнь благоволила к ним.
never mind I'll find someone like you,
I wish nothing, but the best for you too
Свадьба стала поводом для переезда и они держась за руки выбирали дом. Обнимая колени матери, Рассел укладывал голову на них и тихо-тихо шептал о том, как он в самом деле счастлив. Впереди его ждала работа и тихий район Дублина, куда предстояло переехать.
В доме было много света и такие большие окна, чтобы мир вокруг мог смотреть на них, зачарованный их семейным теплом. Высокие потолки и обязательно комната, которую они переделают под детскую. Расс правда хотел семью. Чудесную девочку или мальчика, так похожих улыбкой на маму. Он был уверен, что готов и повзрослел достаточно. К тому же, повышение по службе было как нельзя кстати. Он наконец смог позволить себе те самые рестораны и дорогие вина, хотя всё равно считал, что самые лучшие карбонара в его жизни готовит Эйрин и никаких других ему и не нужно.
Он просто так покупал ей цветы. И всегда старался вернуться с работы пораньше. И очень много курил, чтобы не нести домой всё то, что он видел на работе. Ему хотелось говорить не о том, на что похож Дублин в своей грязной исподней, а о том, как многое они могут сделать, о том, как у Эйрин дела, о звёздах, фильмах, о чём угодно ещё, но только не о страшном, плохом, злом и мрачном. Холл не хотел, чтобы его жена касалась того дна, которое он видел ежедневно. Он желал ей лучшего и защищал изо всех сил. Ему казалось, только так их всех можно спасти. Стирая чёрное, разбавляя белым и смело глядя в будущее.
Когда Эйрин сказала ему, что беременна, он понял как на самом деле должен выглядеть самый счастливый день в его жизни. Он правда этого хотел. Настоящую семью. Чтобы можно было ходить в парк по воскресеньям и было кому покупать воздушные шарики и яблоки в карамели.
Рассел старался помогать Эйрин по дому, чтобы она больше отдыхала. Он стал чаще брать выходные. Его кулинарное мастерство, конечно, оставляло желать лучшего, но он делал всё, чтобы его жена пребывала в покое, берёг её от стрессов и чрезмерных нагрузок. Даже занятия для беременных старался посещать, несмотря на то, что те казались ему немного глуповатыми и он не находил в них толком никакой практической пользы. Все эти «дышите» и точки концентрации. Он даже купил ей плюшевого зайца специально для этого. И старался скрывать свою неловкость, чтобы меньше путаться. Выходило всё равно немного нелепо, но Эйрин благодарно улыбалась в ответ и он расправлял плечи, считая, что всё-таки справился. Звонил с работы чаще, чтобы узнать как она. Встречал с работы, когда мог. Даже начал питаться всей этой полезной безвкусной дрянью, лишь бы это пошло ей на пользу.
Он не был идеален, но прилагал усилия. Это делало его лучше. Холл баловал жену домашними вечерами, насколько мог. Смотрел с ней фильмы, забравшись на диван в гостиной с ногами и укрывая Эйрин пледом, чтобы ей было теплее. Расс даже пытался не пропускать посещения врачей. Эти снимки его так будоражили, как мальчишку! И он был очень счастлив узнать, что это будет мальчик. Рассел начал представлять, как будет играть с ним в машинки и подарит ему ту самую железную дорогу в яркой синей коробке, которую ему так и не купили в детстве. Он почти слышал детский смех и представлял улыбку Эйрин. Это обещало сделать его самым везучим человеком на свете: любимая жена и любимый сын. Чтение сказок на ночь, походы в кино и детские игрушки по всему дому... Звучало, как лучшая в мире сказка, которая вот-вот сбудется.
Это были долгие девять месяцев, но они подошли к концу. Жена разбудила его посреди ночи, когда начались схватки. Расс спешил как мог, вдавливая педаль газа своей машины в пол. Никто бы не доставил её в больницу так быстро, как гарда. Он был напуган, взволнован и безгранично рад. И вроде бы, казалось, готов, но на самом деле нет. Но всё равно держал её за руку и держал чёртового зайца, надувая щёки на вдохе вместе с ней. Медсёстры улыбались, глядя на него, и он понимал, что выглядел смешно, и всё же Эйрин многие могли бы позавидовать. Он не отошёл от неё ни на минуту. Достаточно закалённый работой, он даже не упал в обморок. После того, что ему приходилось видеть на улицах Дублина, родами его было не пронять.
Поэтому он был там, когда его сын появился на свет и взял малыша на руки. Прежде он находил тех, кто считал новорождённых самыми красивыми созданиями в мире, идиотами, потому что и представить не мог что там очаровательного. Но своего мальчика полюбил с первых секунд, передавая его устало улыбавшейся жене.
so far from who I was,
from who I love
У Расса были грандиозные планы, но реальность расставила всё по своим местам. Ему дали повышение по работе. И бывать дома чаще стало невозможным. Да, это было плохо для семьи, но кто отказывается от шанса? Он столько лет к этому стремился! Эйрин его поддержала. В конце концов, деньги тоже не бывают лишними. Честная плата за честную работу. Теперь, когда жена не могла работать, ему нужно было делать это за двоих.
Да и отцовство оказалось тяжкой ношей. Намного тяжелее, чем он мог себе представить. Малыш плакал по ночам и уставший Холл знал, что Киллиан ни в чём не виноват, но усталость копилась и превращалась в раздражение. Он и так много работал. И то, чем он теперь занимался, было ещё хуже, чем всё, что он видел прежде. От всех этих кошмаров в самом деле хотелось отмыться.
Эйрин тоже была измученной, она медленно восстанавливалась после родов и как бы он не хотел, но прежней она уже не была. Всё внимание его жены сосредоточилось на сыне. Рассел прекрасно понимал, что это необходимо, но после проведённого вместе времени чувствовал себя просто брошенным. К Киллиану она бросалась по первому всхлипу, а на него у неё просто не оставалось сил. Это охлаждение тоже выматывало.
И он стал приходить позже. Ужины, конечно, были всё такими же вкусными, но ведь еда — это ещё не всё, не так ли? Ему не хватало теплоты, он попросту мёрз, подыскивая себе оправдания. И чем тяжелее становилась работа, тем реже он бывал дома. Эйрин в нём не нуждалась, а он сам не хотел и не мог нести домой свою работу. Как оказалось, отец был не так уж и не прав. Это бесило Холла только сильнее. Признавать правду — это последнее, чего ему хотелось. Но все эти пелёнки-распашонки, памперсы, ночные крики, бутылочки и пюре выводили из себя. После долгого дня хотелось только отдохнуть, а не получалось. Жена стала холодной и чужой, как ему казалось. Их отношения будто бы изменились до полной неузнаваемости. Он очень сомневался, что женился когда-то на этой женщине, такой безразличной к нему.
Вечно быть мальчиком и идеалистом не получается. Особенно, когда ты уже давным-давно не в том возрасте. И взгляд Расса потух. Всё чаще наваливалось чувство всепоглощающего безразличия ко всему, следующее сразу за отвращением к себе. Он проигрывал эту борьбу, ощущая себя жалким слабаком. Это должно было рано или поздно закончиться. И закончилось, когда он обнаружил себя в баре. Как оказалось, выпивка превосходно глушит любые ненужные эмоции, помогая скоротать время. Ему казалось, так должно быть легче. Холл отдалился от семьи и ушёл с головой в работу.
И чем сильнее катилось в пропасть его жизнь, тем лучше он работал. Расселу постепенно становилось нечего терять. Он превращался в самое эффективное орудие гарда, какое только могло быть. Безрассудство давало ему смелость, которая превращалась в адреналин. Эти поступки приносили ему уважение, он ощущал себя снова важным, нужным хоть кому-то. Алкоголь стирал всё остальное. Это почти, но лишь почти, помогало найти баланс. И каждый успех отмечался теперь горячительным, приносившим покой и притуплявшим чувство вины.
Эйрин не задавала вопросов, он не пытался предлагать ей ответы. Их брак скрепляло молчание и Рассел, сколько бы ни говорил себе обратное, всё ещё любил жену. Она вызывала у него лишь раздражение и не казалось уже вчерашней студенткой, но всё ещё была той самой женщиной в его жизни, только вот был ли он тем самым мужчиной? Холл убеждал себя, что был. Звучало не слишком правдоподобно, но ещё работало. Он держался за эту мысль изо всех сил и начинал мучить всех вокруг себя по этой причине.
Её звали Скай. Ей было двадцать два. Расс подцепил её в баре. Потом он, конечно, сказал себе, что был слишком пьян и совершенно не соображал что делает. Но он знал, что это ложь. Он хотел её и был достаточно трезв, чтобы отправиться с ней в мотель и трахаться с того самого момента, как за ними закрылась дверь номера, до тех пор, пока часы не ушли заполночь.
Он ещё долго не мог найти в себе сил показаться жене на глаза и приехал так поздно, как только мог. От него разило алкоголем и чужими духами. Они сделали вид, что всё в порядке. Но Рассел ненавидел себя за это.
Скай стала первой, но вскоре стало ясно, что и не последней. Это не добавляло Холлу очков ни в чьих глазах, тем более в своих собственных, но как ни горько признавать, это оказалось тем, что было ему нужно. И он вспоминал с сожалением слёзы своей матери. Мэйди убила бы его, если бы только узнала. К счастью, она просто не дожила до этого.
Через пару недель он начал путаться в именах. Кэти, Лили, Энн... Все слились во что-то малоразличимое и непонятное. Даже самобичевание отступило. Да и зачем? Так ведь всем было проще. Он не рушил семью, Эйрин молчала. Он просто заливал глаза и шёл за очередной короткой юбкой. А дома в кроватке спал маленький сын. И жена. Теперь даже в постель ложиться стало не тяжело и на самый край он больше не сдвигался. Холл себя пока не оправдывал, но уже и не обвинял. Считал, что не за что. Что он, в конце концов, должен был делать с безразличием Эйрин? Выход нашёлся, удобный вроде бы для всех. И ни к чему ломать драму на пустом месте. Не так уж он оказался не похож на своего отца, как хотел когда-то.
enjoy the show,
'cause you’ll see,
'cause you’ll see who I really am
Чем сильнее Рассел гниёт изнутри, тем лучше он становится. На работе им гордятся и вскоре предлагают перевод в отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств. Он даже не спрашивает Эйрин, когда соглашается. И просто ставит её перед фактом.
И возвращается домой всё позже, если вообще возвращается. Работа под прикрытием забирает много времени. Удвоенный риск окупается, Расс не жалуется. Но это не та работа, которая проходит бесследно. На сделках приходится улыбаться и принимать всё то, что предлагают. Отказываться нельзя. Так он начинает с чего-то лёгкого и садится на метадон, а с него — на кислоту и синтетику. Фен превращается в лучшего друга.
Холл перестаёт спать. Жить. Существовать. У него яркие цветные сны, красные глаза и подёрнувшаяся безумием реальность. И в ней нет ни сына, ни жены. Есть орущий малец, тянущий ручки к папе, у которого от ломки болит голова, и тупая сука, которая не может утихомирить проклятого сопляка. ЛСД даже ангела сделает агрессивным.
Ломки Рассел старается запивать. Губы трескаются, тошнота и судороги выкручивают все жилы, малейшее дуновение ветерка провоцирует адские головные боли. Эйрин начинает спрашивать, чем только злит. Он просит её заткнуться, но она не хочет молчать. Холл замахивается на жену ни раз и ни два прежде чем ударить. Эту шкура, вероятно, думает, что ей всё сойдёт с рук! И он собирается её проучить. Голова болит нестерпимо, от одного звука её голоса в висках стучит так, что кажется, будто голова вот-вот лопнет. Но точный удар под рёбра её затыкает и становится немного легче. Расс уходит из кухни не оборачиваясь, ему нет дела до её слёз.
Их прекрасная семья превращается в поле боя, боя Спенсера с сами собой. Его сын растёт без отца, но его это совсем не волнует. Ему нужна только тишина. У Холла новые друзья и все они в списке запрещённых веществ. Бутират в стакане с водой облегчает жизнь. От экстази уходит головная боль. Фен наконец помогает расслабиться. Он перестаёт спать или есть. Очень быстро худеет, превращаясь в собственную тень. Расселу тяжело вспомнить что-либо, все делается обрывочным, а остальное неимоверно бесит. И он знает кто в этом виноват.
Эйрин пытается спрятаться, но делает только хуже. Он находит её и выкручивает ей руки, рычит в лицо и толкает, разбивая зеркало, висевшее за её спиной. А потом пинает ногами, заставляя её сжиматься в маленький испуганный комочек на полу. Он пугает её до смерти, но этого никто не видит. И у неё даже нет сил, чтобы вытереть слёзы. Она тихонько скулит от страха, задыхаясь от рыданий и страшась, что Рассел её услышит. Потому что если да, то ударит снова и на этот раз будет даже хуже. Намного хуже.
Он мастерски превращает рай, в котором они жили, в самый страшный кошмар. И когда его нет, Эйрин вздыхает свободно. Но он всегда возвращается. И он гарда, от него некуда спрятаться и некуда убежать. Дом, который они так любили, превращается в клетку и тюрьму, из которой нет выхода. Агрессия Спенса только возрастает. Кто знает, что он в следующий раз принесёт домой — оружие, наркотики, ВИЧ?
it’s so quiet here
and I feel so cold.
this house no longer
feels like home
Смерть в любом случае приходит раньше. Она забирает лучшего из людей, Киллиана. Расс узнаёт об этом слишком поздно. Операция была почти окончена и ему просто не сказали. Эйрин не могла до него дозвониться.
Холл мертвецки пьян и обдолбан вусмерть. Фена было столько, что накачать им можно было человек десять, а их было всего трое. Друзья не хотели пускать его за руль, но гарда, потерявший сына и сидящий на кислоте — страшное зрелище. Его машина виляла на дороге. И, конечно, он опоздал.
Стерильные помещения встретили его прохладой, а врачи испуганными взглядами. Эйрин была бледной и в слезах. Он едва соображал и с трудом переставлял ноги. Её крики слышала вся больница. Жена разила, колола и била за все эти годы. Безжалостно и беспощадно. Она давала отпор. Расселу не нашлось что ответить. Его слёзы утонули в море наркоты, растворились в дешёвом пойле. Холлу казалось, что он смеялся, но на лице застыла пустая и безразличная маска.
Она ушла оттуда и он впервые ничего не смог сделать. Пара таблеток решила проблему. Иногда наркотики тормозят, но не тогда, когда ты в ярости. Холл вернулся домой и нашёл там свою жену. Эйрин собирала вещи. В тот вечер он таскал её за волосы и собирал её лицом все углы в доме. Он пинал её ногами и бил по рёбрам. Рассел и в самом деле надеялся её сломать, как какую-то куклу. Растоптать и уничтожить. Она посмела кричать на него! О, он был зол, он был чертовски зол! И она так удачно попалась под руку! Он отрывался на ней за каждое слово, шипел и кричал, оставляя на её запястьях синяки от крепкой хватки. На теле жены живого места не осталось, когда Расс наконец успокоился. Всё-таки наркотики отупляют, но со временем. И ярость ушла, совсем забылась.
А потом Эйрин исчезла. Но кем бы он был, если бы не сумел её отыскать? Эта шлюха пряталась от него за дверями и крепкими замками. И напрасно. Рассел ждал. Он был уверен, что эта дрянь появится и он ждал. Он готовился к этой встрече.
И однажды в их доме скрипнула входная дверь. Он был пьян, но это едва ли новость в последние годы. И настроение у Холла оставляло желать лучшего. Ломка должна была начаться только через несколько часов. Блаженное, блять, затишье перед абстинентным. Зрачки ещё похожи на блюдца, а ты уже чувствуешь пустоту.
Эйрин скользнула в дом тихой тенью, разбудив в своём пока ещё муже едва дремавшую злобу. Он сидел за столом в кухне с бутылкой скотча. Бокал ни к чему. Киллиан заслуживал лучшей скорби, но его отец уже не способен был ему её дать.
Спенс не сразу услышал шорохи, а когда смог их разобрать ещё почти десять минут пялился в одну точку. Так бывает. Тебе кажется, что ты смеёшься или идёшь, а на самом деле сидишь на месте. Но он всё таки поднялся со стула и выглянул в гостиную. Жена стояла к нему спиной и это почти сразу взвело туго закручивающуюся пружину внутри. На нетвёрдых ногах он двинулся к ней.
— Вернулась, тупая сука... — процедил Холл сквозь зубы, схватив жену за волосы. — Так и знал, что ты ещё явишься! — добавляет он, дёрнув её назад, на себя.
Его голос звучит страшно. Звучит совсем чужим. Словно это и не он вовсе. И Эйрин уже некуда деваться. Он сжимает пряди до побелевших костяшек и волокёт её на кухню, как есть, спиной вперёд. Сопротивляться бесполезно, он гораздо-гораздо сильнее. Кислота дарит не только забытьё, она ещё и делает неудержимым. Временно, конечно, пока не убьёт. Но пока он вполне живой, к сожалению.
Холл подхватывает со стола бутылку и делает ещё глоток, толкая жену вперёд. Удар высокой столешницы приходится на живот, он припечатывает кулаком по рёбрам.
— Думала, ты можешь сбежать, мразь? Ты думала, что сможешь сбежать? — хрипит он у неё над ухом, продолжая бить снова и снова. Рука у него тяжёлая и у Эйрин обязательно останутся чудовищные синяки. Он вжимает её в стол с каким-то безжизненным жутким смехом, передавливая все внутренности.
— Ты не сможешь сбежать, безмозглая дрянь! — Расс рычит и подкрепляет слова новым ударом.

Отредактировано Russell Hall (28-07-2018 22:17:36)